Вид Москвы. Воспитательный дом, 1800-е.
Холст, масло.
Размер: 82,3 х 102.
Где находится оригинал: Эрмитаж.

Этапы жизни Федора Алексеева:

Один из иностранных путешественников, посетивший Петербург в начале XIX века, выразил общее мнение современников, отметив, что в северной столице царствует единство замысла. Алексеев, как никто другой из художников конца XVIII века, сумел передать в живописи пространственную и архитектурную гармонию Петербурга и органично соединить в пейзажах художественные идеалы времени и ощущение реальности.

Совсем иное впечатление производила на современников в конце XVIII – начале XIX века первопрестольная столица российского государства. «Вид этого огромного города, обширная равнина, на которой он расположен, и его огромные размеры, тысячи золоченых церковных глав, пестрота колоколен, ослепляющих взор отблеском солнечных лучей, это смешение изб, богатых купеческих домов и великолепнейших палат многочисленных гордых бар, это кишащее население, представляющее собою самые противоположные нравы, различные века, варварство и образование, европейские общества и азиатские базары, все это поразило нас своею необычайностью», – писал о Москве французский посланник Л. Ф Сегюр. «.. Невольно я останавливался на каждом шагу, вспоминая былое и любуясь улицами Москвы, которые кажутся так живописными после однообразных петербургских стен, вытянутых в шеренгу…» – эти строки из произведения писателя В.Ф.Одоевского – еще одно из многочисленных суждений, выявляющее противоположность не только архитектурного облика, но и самого характера двух столиц.

Неповторимость древнего города сразу ощутил и Алексеев, прибывший в Москву в 1800 году по повелению императора Павла I «для снятия разных видов». Вместе с помощниками из числа академических воспитанников, А. Кунавиным и И Мошковым, художник провел здесь более года.

В Петербург Алексеев вернулся с несколькими завершенными картинами и «большой портфелью» графических видов Кремля, московских улиц и живописных окрестностей города. Акварели, выполненные с натуры мастером и его учениками, в дальнейшем послужили основой для создания ряда живописных полотен. Они донесли до нас образ исчезнувшей «допожарной» Москвы. Многие из изображенных сооружений – древние храмы и монастыри, царские терема и триумфальные ворота – погибли в пожаре Отечественной войны 1812 года, другие были разрушены позднее.

Из письма Алексеева, адресованного президенту Академии художеств А.С.Строганову, очевидно, что пейзажист поражен изобилием «прекрасных предметов для картин». «Предметное» видение города, насыщенного сооружениями различных эпох и стилей, определило содержание и пространственные особенности московских видов. Важнейшую роль в них играют архитектурные памятники – свидетели истории русского государства.

В Третьяковской галерее находятся четыре живописных вида Москвы кисти Алексеева. Наиболее ранний из них, «Красная площадь в Москве», написан в 1801 году.

Красная площадь в Москве, 1801.
Холст, масло.
Размер: 81,3 х 110,5.
Где находится оригинал: Государственная Третьяковская галерея.

О начале работы над эскизом «площади с церковью Василия Блаженного» художник упомянул в том же письме к Строганову. Покровский собор, именуемый чаще по одному из своих приделов храмом Василия Блаженного, является композиционным центром картины. Возведенный в 1555-1561 годах Бармой и Постником в память о покорении Казанского ханства, он стал одним из самых оригинальных произведений древнерусского зодчества. Справа возвышается Кремлевская стена со Спасской (бывшей Фроловской) башней, творением итальянского архитектора Пьетро Антонио Солари. Над воротами башни видна огромная икона – образ Спасителя, – которая и дала им новое название. Через главные ворота Кремля на площадь следовали торжественные процессии и церковные ходы.

Стены Кремля отделялись от площади глубоким рвом и войти в Спасские ворота можно было по перекинутому через него мосту. По свидетельству историка и литератора М.И. Пыляева, на Спасском мосту находились небольшие лавочки, где продавали книги, а по обеим сторонам ворот располагались часовни. Все эти детали хорошо заметны на картине. Слева вид замыкают старые Торговые ряды. Здание сильно пострадало во время пожара 1812 года и впоследствии уступило место новому. Не уцелели и многочисленные ряды и лавки, окружавшие собор Василия Блаженного. После 1812 года были засыпаны ров и арки Спасского моста.

Вероятно, Алексеева поразила своеобычность не только московской архитектуры, но и московских жителей. Занимательные жанровые сценки с участием москвичей не просто оживили вид, но привнесли в него особый колорит эпохи. На главной площади города гуляют нарядные господа, торопятся по своим повседневным делам простолюдины, едут экипажи, в многочисленных лавках идет бойкая торговля. Сиюминутность происходящего особенно остро воспринимается на фоне потрескавшихся, заросших травой древних стен.

«Население, представляющее собою самые противоположные нравы» заполнило и «Вид на Воскресенские и Никольские ворота и Неглинный мост от Тверской улицы в Москве». Написанная Алексеевым в 1811 году, эта картина позволяет представить, как выглядела до пожара часть Китай-города, примыкавшая к Кремлю и Красной площади.

Вид на Воскресенские и Никольские ворота и Неглинный мост от Тверской улицы в Москве, 1811.
Холст, масло.
Размер: 79,5 х 112,4.
Где находится оригинал: Государственная Третьяковская галерея.

Многие из изображенных на полотне сооружений не сохранились, некоторые из них восстановлены уже в наше время. Среди последних – увенчанные шатровыми башнями Воскресенские ворота с Иверской часовней. В начале XIX века здесь находилась чудотворная икона Иверской Божией Матери, почитаемая каждым москвичом. Справа и слева от ворот изображены здания, где помещалось множество важных общественных заведений: Монетный двор, Присутственные места, некоторое время после своего основания Московский университет и университетская типография, в которой писатель и просветитель Н.И. Новиков выпускал «Московские ведомости».

В 1780 году часть зданий перестраивал М.Ф. Казаков, и на картине Алексеева классический ордер мирно соседствует с древнерусской архитектурой. На переднем плане – мост через ров с протекающей по нему рекой Неглинкой (позднее ров был засыпан, а стена окончательно разобрана).

Справа от моста видна часть полуразрушенной Китайгородской стены.

В начале XIX века постройки Китай-города, как и Кремля, пришли в упадок. Их заброшенное, ветхое состояние не укрылось от глаз художника. Но воспитанник классической пейзажной школы, учившей видеть в окружающем мире лишь прекрасное, Алексеев передал следы разрушений как благородную печать прошедшего времени, придающую руинам особое обаяние старины.

«Архитектурными» по своему решению выглядят два вида, «снятые» внутри Кремля. На одном из них художник изобразил храмы и дворцы, окружающие Соборную площадь. Пространство самой площади погружено в тень, и здания, освещенные сбоку солнечными лучами, выделяются на фоне неба четкими силуэтами. В центре композиции – величественный Успенский собор, главная святыня Москвы, место коронования великих русских князей, а затем царей и императоров, по выражению летописца, «… церковь чудна вельми, величеством, и высотою, и светлостию, и пространством…». Построенный в 1475-1479 годах итальянским зодчим Аристотелем Фиорованти, он соседствует с колокольней Ивана Великого – архитектурной доминантой Кремля.

Соборная площадь в Московском Кремле, 1800-е.
Холст, масло.
Размер: 82 х 113.
Где находится оригинал: Государственная Третьяковская галерея.

В 1600 году, при Борисе Годунове, центральный столп колокольни достиг высоты 81 метра и на долгое время стал главной вертикалью города. Несколько десятилетий спустя, около колокольни появилась Филаретова звонница. Архитектурными «кулисами» первого плана выступают не менее знаменитые сооружения. Справа видна часть Архангельского собора – второго по значению храма Кремля. Возведенный в 1505-1508 годах Алевизом Новым, он издавна служил усыпальницей великих московских князей и русских царей. Слева вид замыкает здание для посольских приемов – Грановитая палата с Красным крыльцом, на котором появлялись перед народом русские государи. На площади художник «разыграл» множество выразительных жанровых сценок: из Успенского собора выходит толпа нарядно одетых горожан, кого-то поджидают экипажи, у звонницы выстроились солдаты…

На втором виде, запечатленном Алексеевым внутри Кремля, изображена Боярская площадка и вход в Верхоспасский собор, находившийся внутри царского дворца. Построенный в 1635-1636 годах, он служил домовой церковью русским государям. Лестницу, ведущую на площадку, ограждала золоченая решетка, благодаря которой собор получил свое второе название – храм Спаса за Золотой решеткой. На Боярской площадке, именуемой также Постельным крыльцом, прежде чем предстать перед царем, собирались бояре, здесь же оглашались царские указы. В 1830-1840-е годы, во время строительства Большого Кремлевского дворца, значительная часть Боярской площадки исчезла, на ее месте был сооружен Владимирский зал дворца, так что вид, «снятый» художником с натуры, остался лишь в графических и живописных изображениях.

Боярская площадка в Московском Кремле, 1800-е.
Холст, масло.
Размер: 80,5 х 110,5.
Где находится оригинал: Государственная Третьяковская галерея.

В этом пейзаже также интересны фигуры гуляющих в разнообразных костюмах. В центре привлекает внимание живописная группа – кавалеры и дама заняты беседой, а неподалеку ожидает с шалью в руках слуга-арап.

Кремлевские «готические» постройки средневековой эпохи давали простор для воображения художника. Алексеев мог позволить себе дополнить облик зданий придуманными деталями и даже изменить их пропорции. Неожиданные сочетания разнообразных архитектурных форм рождают ощущение постоянного роста города. Художник словно уловил его важнейшую особенность – способность к непрерывному обновлению и изменению.

Пластическая «осязаемость» зданий контрастирует с «непространственностью» видов. Тесная, подчас хаотичная застройка центра древней столицы почти не давала возможности панорамного обзора, столь естественного и выразительного в петербургских видах. Искажая реальную перспективу, художник изображал множество сооружений в разнообразных ракурсах на относительно небольшом пространстве, которое словно уплощается и дробится. Примечательная деталь: «снимая» виды, Алексеев не использовал камеруобскуру – традиционное приспособление, выступавшее основой перспективной достоверности вида. В причудливости пространственных построений московских видов чувствуется родство с театральной сценой.

«Театральность» манеры художника усилена декоративностью цветового решения. Живопись становится более энергичной, подчас даже грубоватой, цвета приобретают большую определенность, усиливаются перепады света и тени, колорит кажется почти пестрым. В изображениях Москвы нет тонкости и проникновенной лиричности, отличающей виды Петербурга, но яркость и насыщенность красок придают образу древней столицы особую привлекательность.

«Надо обладать талантом историка, чтобы выразить в кратких словах все благоговение, внушаемое Кремлем, и пером поэта, чтобы передать впечатление, производимое этим древним и прекрасным местом, описать его соборы и возвышающийся над всей Москвою дворец, которому его готический стиль с террасами, сводами и оградами придает нечто фантастическое», – писала в своих воспоминаниях В. Н. Головина, фрейлина императрицы Елизаветы Алексеевны. Документальные и художественные достоинства видов «допожарной» Москвы, созданные Алексеевым, в полной мере оценили уже современники. После 1812 года они превратились в живописные свидетельства ее былой красоты и стали своеобразным патриотическим символом национального возрождения. К ним обращены, знаменитые слова поэта К.Н. Батюшкова, увидевшего произведения мастера в 1825 году на выставке в Академии художеств: «Что матушки-Москвы и краше и милее?»

Автор: Светлана Усачева